Представьте лабораторию, где вместо пробирок и микроскопов — массивы медицинских данных, алгоритмы машинного обучения и гудящие серверы. Именно так выглядит «лаборатория будущего», которую выстраивают немецкий фармгигант Merck KGaA и американская компания Valo Health. Их партнерство — один из самых масштабных проектов последних лет в области неврологии.
Цель партнеров предельно амбициозна: найти принципиально новое средство от болезни Паркинсона, объединив возможности биомедицины и искусственного интеллекта.
Деньги, которые говорят о многом
Согласно данным Reuters, Valo получает крупный аванс, инвестиции в исследования и при достижении ключевых этапов может заработать свыше 3 млрд. долларов, включая роялти от будущих продаж. Для Merck это не просто вложение, а стратегический сигнал: компания сознательно выходит за рамки собственных лабораторий, делая ставку на внешние инновации и специализированные ИИ–платформы.
Этот шаг выглядит логичным на фоне последних событий. Как следует из информации Reuters, Merck столкнулся с серьезными неудачами в поздних фазах испытаний, включая прекращение разработки онкопрепарата Xevinapant, а также взял на себя нагрузку от дорогостоящих поглощений, таких как покупка американской SpringWorks. В условиях растущей стоимости вывода нового лекарства и высоких рисков провала на финальных стадиях классическая модель R&D все чаще уступает место подходам, основанным на данных и алгоритмах.
Когда история болезни важнее гипотез
Главный ресурс Valo — цифровая платформа Opal, «натренированная» на более чем 17 млн обезличенных медицинских записей. По данным компании, речь идет не о разрозненных эпизодах, а о многолетних историях болезней, иногда охватывающих 20–30 лет, дополненных образцами из биобанка.
Opal выполняет три ключевые задачи:
- выявляет скрытые закономерности прогрессирования болезни;
- находит молекулярные мишени для терапевтического воздействия;
- моделирует потенциально эффективные лекарственные соединения.
Платформа уже задействована в крупных альянсах — в частности, в сотрудничестве с Novo Nordisk по кардиометаболическим заболеваниям. В направлении Паркинсона Valo в 2025 году получила грант от Фонда Майкла Дж. Фокса, одного из ключевых игроков в глобальных исследованиях нейродегенеративных заболеваний.
Иными словами, Merck получает не «магический ИИ», а доступ к уникальной цифровой экосистеме человеческих данных, которую почти невозможно воссоздать с нуля даже гиганту с многомиллиардным бюджетом.
Почему именно такой выбор?
Болезнь Паркинсона — вторая по распространенности нейродегенеративная патология после деменции. По оценкам экспертов, приведенным в DIE WELT, только в Германии с этим диагнозом живут около 400 тысяч человек, и по мере старения населения эта цифра будет неуклонно расти.
Тремор, мышечная скованность, замедленные движения — лишь видимая часть айсберга. За ними скрываются нарушения сна, когнитивные расстройства, депрессия. Как отмечает Bloomberg, в основе болезни лежит постепенная гибель дофаминпродуцирующих нейронов и связанное с этим нарастающее нарушение двигательных и немоторных функций.
Существующие методы лечения — от L–допы и агонистов дофамина до глубокой стимуляции мозга — в лучшем случае смягчают симптомы, но не меняют течение болезни. Попытки создать препараты, замедляющие или останавливающие нейродегенерацию, десятилетиями разбиваются о негативные результаты крупных клинических испытаний.
На этом фоне привлечение ИИ — не просто модный жест, а почти неизбежность: если привычные маршруты ведут в тупик, необходим принципиально иной взгляд на природу болезни.
Ускоритель и фильтр, а не волшебная кнопка
Как подчеркивает Эми Као, глава направления неврологии и иммунологии Merck, искусственный интеллект в данном проекте — это, прежде всего, интеллектуальный фильтр, призванный помочь быстрее отсекать заведомо слабые молекулы, экономя годы и сотни миллионов евро на бесперспективных клинических программах.
Согласно договоренностям, Valo отвечает за доклинический этап — от поиска мишеней до разработки кандидатов, — а Merck берет на себя клинические фазы, используя свою глобальную инфраструктуру.
ИИ в этой схеме помогает:
- строить более точные гипотезы о механизмах болезни;
- радикально сужать пространство поиска на уровне молекул;
- подбирать для исследований подгруппы пациентов с релевантным профилем.
Но у такой модели есть уязвимости. Качество алгоритмов жестко ограничено качеством и репрезентативностью данных. Если, например, в обучающей выборке недостаточно пожилых женщин или пациентов из стран глобального Юга, эффективность решений для этих групп может оказаться ниже. Кроме того, регуляторы все настойчивее требуют объяснимости: одного «так решил ИИ» для одобрения препарата недостаточно.
Надежда с холодной головой
Что все это значит для человека, которому сегодня ставят диагноз «болезнь Паркинсона»? Прежде всего — не стоит ждать мгновенных чудес. Между подписанием соглашения и появлением нового препарата лежат долгие годы доклинических и клинических испытаний, регуляторные проверки и высокий риск того, что перспективная молекула не оправдает ожиданий.
И все же это далеко не пустая новость о «больших деньгах». Как отмечают аналитики, это знак того, что крупнейшие игроки начинают работать с данными и ИИ как с ключевым инструментом в тех областях, где классическая наука уперлась в стену.
Для примерно 400 тысяч пациентов только в Германии это пока осторожная, но реальная надежда: возможно, именно на стыке нейронаук, алгоритмов и миллионов историй болезни будет найден первый по–настоящему болезнь–модифицирующий препарат от Паркинсона. Не завтра — но уже точно не только в теории.
Об этом говорит Германия:
Германия — Тихая экспансия шестиглазой мигрантки. Как смертоносный паук из Чили обосновался в немецком университете
Германия — Золотой стайлинг для власти — налогоплательщик спонсор. Сколько стоит один хороший кадр — и кто оплачивает роскошь образа
Германия — Капсула с GPS–навигацией. Крошечный микроробот доставляет лекарство точно в цель
Германия — Whatsapp ломает стены. Прощай, приватность? ЕС заставил мессенджер пустить «чужих» — что это значит для 2 миллиардов пользователей
Германия — Авокадо + шоколад: сладкая формула против артроза. Как еда становится «тихой терапией» для суставов — и почему десерт может помочь больше, чем колбаса
Германия — Рождество со вкусом дорогого какао. Засуха в Гане, акции в дискаунтере и новый статус шоколада как малого люкса
Германия — Жизнь в минусе: 5,67 млн увязли в хронических долгах. От «куплю сейчас — заплачу потом» до пустых пенсионных счетов: статистика, которая ломает табу
Германия — Merz ohne SPD? Больше не табу. Условно–досрочная коалиция: пенсионный спор, налоги и рост АфД подталкивают страну к эксперименту с меньшинством
Германия — Смерть на кончиках пальцев. Доктор–изгой — спаситель, раскрывший грязную тайну роддомов и объявленный безумцем
Германия — «Болезнь грязных рук» рвется через границу. Почему вспышка гепатита A в Чехии — это тревожный сигнал для каждого приграничного соседа
Германия — В поездах ночами тесно, в бюджетах — пусто. Почему полный вагон пассажиров все еще не гарантирует ночному поезду между Берлином и Парижем права на жизнь?
Германия — Ночь минуса: в долг с открытыми глазами. Рекордные кредиты, военные миллиарды и латание дыр — что скрывает бюджет–2026
