Представьте пару пожилых людей, чьи жизненные траектории идентичны как две строки в трудовой книжке: схожие пенсии, одинаковые диагнозы, сопоставимые потребности в уходе. Но один проживает в Кобурге, другой — в Вильгельмсхафене. И именно эта географическая случайность превращает старость одного в роскошь, а другого — в относительно доступную необходимость. Разница почти в 1800 евро в месяц объясняется не сервисом, а почтовым индексом.
Недавнее исследование Института немецкой экономики (IW) нанесло эти различия на карту: анализ 10 820 домов престарелых показал страну, которая стареет по–разному. Или, точнее, по разным тарифам. Там, где земля стоит дорого, постареешь дороже — и наоборот.
Средний ежемесячный вклад в Pflegeheim составляет около 2948 евро. Однако этот усредненный показатель скрывает глубокую пропасть: в Кобурге сумма поднимается к 4078 евро, тогда как в Вильгельмсхафене остается на уровне 2288. Для многих семей эта разница превращается в серьезный, а порой и непреодолимый финансовый вызов.
Стареть дорого — в зависимости от адреса
Цена старости в Германии растет по тем же законам, что и стоимость квадратного метра: чем дороже регион, тем выше счет в доме престарелых. В крупных городах расценки взлетают до ощутимых высот: в Крефельде — 3736 евро в месяц, в Золингене — 3689, в Дюссельдорфе — 3635. Кёльн и Тутлинген также держат планку свыше 3550 евро.
А вот сельская Германия выглядит почти как другая страна. В районе Фрисланд в Нижней Саксонии место в Pflegeheim обходится примерно в 2245 евро. Разница между самым дорогим и самым доступным регионом — около полутора тысяч евро — и все это при одном и том же минимальном стандарте ухода.
Разрыв заметен и на уровне федеральных земель. В Саксонии–Анхальт средний собственный вклад составляет 2456 евро, в Нижней Саксонии — 2585, а в Северном Рейне–Вестфалии — уже 3314. Почтовый индекс превращается в показатель финансовой устойчивости старости: где–то уход можно потянуть, где–то — только с поддержкой семьи или ценой потери имущества.
Что скрывается за цифрой «Eigenanteil»
Термин «собственный вклад» включает в себя несколько ключевых категорий:
• EEE (einrichtungseinheitlicher Eigenanteil), то есть доля в оплате собственно ухода;
• проживание и питание;
• инвестиционные затраты — от здания до оборудования;
• а порой и взносы на подготовку будущего персонала.
Именно EEE чаще всего становится главным источником финансового напряжения. По данным IW, в Вильгельмсхафене он составляет около 1088 евро, тогда как в Кобурге — 2753. Более 1600 евро разницы — лишь в одном элементе счета.
С 2022 года, после введения обязательной тарифной оплаты, расходы на персонал резко выросли. Домам престарелых приходится бороться за кадры, а значит — поднимать зарплаты. В городах, где аренда сама по себе астрономическая, это автоматически взвинчивает итоговый счет. Максимилиан Штокхаузен из IW подчеркивает очевидное: стоимость ухода движется в ногу с рынком недвижимости.
К этому прибавляется демография. Из 5,7 млн людей, нуждающихся в уходе, около 800 тысяч проживают в стационарах. Люди живут дольше, уход становится сложнее, медицинские технологии дорожают. Почти каждый шаг медицины вперед превращается в дополнительную строку в платежке.
Цены растут быстрее, чем пенсии
Средний собственный взнос за первый год пребывания в доме престарелых увеличился с 2871 до 3108 евро — на 8,3% всего за 12 месяцев. В практическом выражении это несколько сотен евро ежемесячно. Уход сам по себе стоит около 1862 евро, еще примерно тысяча уходит на проживание и питание. Дополнительные сборы лишь увеличивают итоговую сумму.
Для пенсионера со средним доходом это выбор между тремя затратными сценариями: расходовать накопления, обращаться к поддержке семьи или подавать заявление на Sozialhilfe. Все больше пожилых людей выбирают последний вариант — социальные организации фиксируют резкий рост обращений и называют происходящее «ценовым взрывом».
Парадокс в том, что даже реформы, направленные на улучшение ситуации, добавляют финансового давления. Закон о кадровом усилении и тарифные соглашения действительно улучшили положение сотрудников — это сложно оспорить. Но без новой модели финансирования эти расходы перетекают в кошельки тех, кто и так едва справляется со счетами.
Политика между долгами и потолками
Чтобы притормозить рост расходов, федеральное правительство делает ставку на кредиты. В 2026 году в систему Pflegeversicherung планируется влить 3,2 млрд. евро за счет заемных средств. Но критики говорят прямо: это «ремонт фасада без укрепления фундамента». Система остается прежней, долговая нагрузка растет, а траты по уходу — тем более.
На уровне земель звучат свои предложения — ввести жесткий потолок личного вклада, например, 1000 евро в месяц. Йенс Шпан еще в прошлом созыве предлагал ограничить платеж 700 евро на 36 месяцев пребывания в стационаре. Однако эксперты и благотворительные организации предупреждают: без полноценной реформы дефицит системы может достигнуть 12 млрд. евро уже к 2029 году.
Решить нельзя откладывать
За всеми поправками, тарифами и бюджетными выкладками прячется главный вопрос: Сколько стоит достойно дожить жизнь — и кто обязан нести эту стоимость?
Исследование IW лишь оформило в цифры то, что в семьях обсуждают шепотом: Германия стареет по цене региона. И пока уход стоит по тарифу почтового индекса, спор о справедливости системы ухода — не абстракция, а реальность, к которой ежедневно прикасаются сотни тысяч людей.
Об этом говорит Германия:
Германия — Авокадо + шоколад: сладкая формула против артроза. Как еда становится «тихой терапией» для суставов — и почему десерт может помочь больше, чем колбаса
Германия — Рождество со вкусом дорогого какао. Засуха в Гане, акции в дискаунтере и новый статус шоколада как малого люкса
Германия — Жизнь в минусе: 5,67 млн увязли в хронических долгах. От «куплю сейчас — заплачу потом» до пустых пенсионных счетов: статистика, которая ломает табу
Германия — Merz ohne SPD? Больше не табу. Условно–досрочная коалиция: пенсионный спор, налоги и рост АфД подталкивают страну к эксперименту с меньшинством
Германия — Смерть на кончиках пальцев. Доктор–изгой — спаситель, раскрывший грязную тайну роддомов и объявленный безумцем
Германия — «Болезнь грязных рук» рвется через границу. Почему вспышка гепатита A в Чехии — это тревожный сигнал для каждого приграничного соседа
Германия — В поездах ночами тесно, в бюджетах — пусто. Почему полный вагон пассажиров все еще не гарантирует ночному поезду между Берлином и Парижем права на жизнь?
Германия — Ночь минуса: в долг с открытыми глазами. Рекордные кредиты, военные миллиарды и латание дыр — что скрывает бюджет–2026
Германия — Тебе 55? А почкам — 70 Можно ли отмотать биологический возраст? Ученые уверены: вернуть 10–15 лет — реально
Германия — Парацетамол из мусорного бака. Как бактерии из Эдинбурга предлагают новый сценарий для пластика и фармацевтики
Германия — Парикмахер с паспортом, курьер с досье. Государство идет по следу нелегалов — теперь каждый работник в зоне видимости
Германия — Минус 122 евро: конец «украинского бонуса». Обновленные стимулы к труду или очередные барьеры на пути в немецкое общество?
