Поздний вечер, телефонный звонок. На линии — человек, который спрашивает не о лечении, а о правилах последнего шага: что нужно, чтобы получить «зеленый свет» на уход, когда жизнь становится непереносимой. Для врача, работающего в сфере ассистированного суицида, это будни. Для общества — все еще моральный удар.
Уход сестер Кесслер — двух легенд послевоенной эстрады — придал теме самоопределения смерти узнаваемый образ. Их совместное решение подчеркнуло парадокс, в котором Германия живет уже пять лет: право на самоуправляемый уход существует, но закона, четко регулирующего его, до сих пор нет.
Право, опередившее закон
В феврале 2020 года Федеральный конституционный суд отменил параграф 217 Уголовного кодекса, запрещавший «деловую» помощь при самоубийстве. Суд признал: общее право личности включает свободу выбрать смерть и свободу искать помощь для ее осуществления — независимо от диагноза.
Но после этого последовал законодательный тупик. Попытки ввести процедуры — консультации, сроки ожидания, ограничения для Sterbehilfe–ассоциаций — провалились в Бундестаге в 2023 году. В результате Германия живет в промежуточном состоянии: право есть, практических правил нет.
Карл Лаутербах предупреждает: без четких норм остается риск «этически неприемлемых» предложений и коммерциализации Sterbehilfe. Церковные объединения, Caritas и Diakonie говорят о «дефиците регулирования», опасном прежде всего для одиноких и психически уязвимых людей.
Малые цифры — большой страх
По данным Федерального статистического ведомства, в 2024 году в Германии зарегистрировано 10 372 суицида. Около 1 200 из них — осуществленные с профессиональным сопровождением и подготовленной летальной дозой.
Картина по организациям такова:
- DGHS — 623 случая,
- Verein Sterbehilfe — 171,
- Dignitas Deutschland — 183,
- около 200–250 эпизодов — вне крупных объединений.
Таким образом, речь идет примерно о каждом девятом суициде — все еще небольшой сегмент, но далеко не «доли процента».
Эмоциональная реакция общества столь сильна по двум причинам.
- Во–первых, большинство выбирающих этот шаг — пожилые и тяжело больные люди. Все чаще — пары: только в DGHS в 2024 году было зарегистрировано 38 совместных уходов, втрое больше, чем годом ранее.
- Во–вторых, это почти всегда осознанный и длительно вынашиваемый выбор, а не порыв.
Отсюда ключевой вопрос: действительно ли такой выбор свободен, если альтернатива — тяжелый многолетний уход в условиях хронической нехватки персонала и эмоционального выгорания родственников? И где проходит грань между автономией и тонким социальным давлением «не становиться обузой»?
Система без закона
Организации, сопровождающие желающих уйти, работают не под угрозой уголовного запрета, а в рамках собственных регламентов, основанных на судебной практике. Обычно человек вступает в объединение, подает заявление, представляет медицинские документы, обсуждает альтернативы — паллиативную помощь, контроль боли, психотерапию.
Ключевым этапом является проверка Freiverantwortlichkeit — свободной ответственности. Психиатры, например Мартин Госсманн из Verein Sterbehilfe, оценивают устойчивость решения, отсутствие депрессии, когнитивных нарушений и внешнего давления. Их задача — убедиться, что решение трезвое и осознанное.
Парадоксально, но получив «зеленый свет», многие к процедуре не возвращаются: сама возможность «запасного выхода» возвращает чувство контроля и уменьшает страх.
Принцип остается неизменным: активная эвтаназия запрещена. Никто не имеет права ввести препарат за пациента — человек должен принять его самостоятельно.
Те, кто остаются жить
За всеми юридическими схемами стоят семьи. Желание уйти редко появляется внезапно: чаще его формируют хроническая боль, потеря контроля, стыд зависимости, ощущение, что жизнь сужается до режима ухода и медицинских процедур. Для родственников это становится источником тяжелой вины и внутренней борьбы.
Психологи говорят о необходимости двойной поддержки — для пациента и для его окружения: хосписы, паллиативные службы, психотерапия, а также предвосхищающая траурная работа, позволяющая подготовиться к неизбежному. Без этого там, где формально звучит «самоопределение», нередко скрывается одиночество и недолеченная депрессия.
Европа движется, Германия — ждет
Швейцария и Нидерланды давно выстроили развитые модели помощи. Австрия с 2022 года допускает ассистированный суицид при неизлечимых, ведущих к смерти или тяжелых хронических заболеваниях — при строгих процедурах и двойной врачебной проверке. Франция и Великобритания только формируют политический консенсус.
В Германии же общественное мнение уже определилось: по данным Forsa, 84 % граждан поддерживают возможность ассистированного суицида. Однако лишь 15 % знают, что он при выполнении условий действительно разрешен законом; большинство по–прежнему уверено в обратном.
Для законодателей это создает двойную задачу:
— защитить свободу выбора,
— защитить уязвимых, чтобы бедность, одиночество и отсутствие помощи не подталкивали к решению о смерти.
Урок сестер Кесслер
Их история уникальна. Она показывает, как гармонично может выглядеть самоопределенный уход для людей с поддержкой, ресурсами и социальными связями. Но одновременно она обнажает вопрос, который остается без ответа: что делать с теми, у кого нет ни семьи, ни денег, ни возможности пройти сложную процедуру?
Пока «зеленый свет» остается в темном коридоре: он существует, но путь к нему лежит через страх, неравенство и правовую неопределенность. Рано или поздно Германии придется определить, что для нее значит союз свободы и заботы в самой последней точке человеческой биографии.
Об этом говорит Германия:
Германия — Авокадо + шоколад: сладкая формула против артроза. Как еда становится «тихой терапией» для суставов — и почему десерт может помочь больше, чем колбаса
Германия — Рождество со вкусом дорогого какао. Засуха в Гане, акции в дискаунтере и новый статус шоколада как малого люкса
Германия — Жизнь в минусе: 5,67 млн увязли в хронических долгах. От «куплю сейчас — заплачу потом» до пустых пенсионных счетов: статистика, которая ломает табу
Германия — Merz ohne SPD? Больше не табу. Условно–досрочная коалиция: пенсионный спор, налоги и рост АфД подталкивают страну к эксперименту с меньшинством
Германия — Смерть на кончиках пальцев. Доктор–изгой — спаситель, раскрывший грязную тайну роддомов и объявленный безумцем
Германия — «Болезнь грязных рук» рвется через границу. Почему вспышка гепатита A в Чехии — это тревожный сигнал для каждого приграничного соседа
Германия — В поездах ночами тесно, в бюджетах — пусто. Почему полный вагон пассажиров все еще не гарантирует ночному поезду между Берлином и Парижем права на жизнь?
Германия — Ночь минуса: в долг с открытыми глазами. Рекордные кредиты, военные миллиарды и латание дыр — что скрывает бюджет–2026
Германия — Тебе 55? А почкам — 70 Можно ли отмотать биологический возраст? Ученые уверены: вернуть 10–15 лет — реально
Германия — Парацетамол из мусорного бака. Как бактерии из Эдинбурга предлагают новый сценарий для пластика и фармацевтики
Германия — Парикмахер с паспортом, курьер с досье. Государство идет по следу нелегалов — теперь каждый работник в зоне видимости
Германия — Минус 122 евро: конец «украинского бонуса». Обновленные стимулы к труду или очередные барьеры на пути в немецкое общество?
