В Германии все реже говорят о «будущем промышленности» в общем — слишком абстрактно звучит для момента, когда вопрос стал конкретным: останется ли у страны собственная сталь? После Stahlgipfel в Берлине канцлер Фридрих Мерц признал, что металлургия оказалась в экзистенциальной зоне риска. Для государства, много лет доверявшего свободному рынку, это резкое изменение интонации: теперь рынок приходится поддерживать тарифами и субсидиями.
Сталь здесь — не цифры, а материальный скелет экономики: кузова автомобилей, рельсы, мосты, ветряки. Непосредственно в металлургии занято около 80 тысяч человек, в цепочках вокруг нее — до 600 тысяч. Если этот скелет треснет, трещины пройдут по всей промышленной системе.
Три удара по одной отрасли
Кризис охватывает сразу несколько направлений и усиливается их пересечением.
- Газ и электроэнергия в Германии стабильно дороже, чем у конкурентов. Чтобы расплавить тонну стали, теперь требуется значительно больше затрат, чем, например, в США.
- Мировой рынок наводнен дешевой сталью, прежде всего китайской. Ее избыточные объемы, подогретые господдержкой, ищут сбыта в Европе, особенно после того, как США воздвигли свои тарифные барьеры.
- На металлургию приходится около 7 % немецких выбросов CO₂. Переход на водородные технологии и установки прямого восстановления требует миллиардных вложений. Компании вынуждены одновременно инвестировать и в декарбонизацию, и в конкурентоспособность — в условиях дорогой энергии и вялого спроса.
Тарифный щит из Брюсселя
Брюссель достает из арсенала тяжелую защиту: объем беспошлинного импорта стали предлагается урезать почти наполовину — до 18,3 млн тонн в год, а все, что сверх этого порога, попадет под 50–процентный удар пошлины. Европа больше не намерена принимать на себя излишки чужого, щедро субсидированного металла.
Фридрих Мерц поддерживает этот разворот без колебаний. Для человека, долгие годы стоявшего под знаменем свободной торговли, это почти символический жест: в условиях кризиса промышленная логика побеждает идеологию.
Льготный ток: индустрия на «капельнице»
Пошлины — лишь полдела. Настоящий кислород для энергоемких отраслей должен дать индустриальный тариф: с 2026–го на три года заводам обещан льготный киловатт–час, позволяющий удерживать производство на плаву.
Формула проста: государство добавляет денег, чтобы печи не гасли в период «зеленой» перестройки. Противники предупреждают о риске постоянной «аппаратной поддержки», сторонники парируют: без этого немецкая промышленность просто сменит адрес — на страны с более дешевой энергией и куда более жестким вмешательством государства.
Инвестиции под давлением
Для компаний путь к «зеленой стали» напоминает гонку на пересеченной местности. В Ризе Feralpi Stahl вкладывает сотни миллионов евро в электрический прокатный стан. В Дуйсбурге Thyssenkrupp Steel возводит водородную установку, рассчитывая сократить выбросы CO₂ на треть уже к 2030 году.
Но весь этот технологический рывок упирается в три вопроса: выдержат ли цены на энергию, будет ли доступен зеленый водород и сохранится ли политическая поддержка на всем протяжении пути.
Патриотизм как инструмент
Идея, которую продвигает вице–канцлер Ларс Клингбайль, проста: в государственных тендерах — от мостов до железных дорог и оборонных заказов — приоритетом должна стать немецкая и европейская сталь. Это мягкая форма политики «Buy European», нацеленная на то, чтобы сделать государство системным заказчиком для ключевой отрасли.
Параллельно профсоюзы требуют ощутимых гарантий. IG Metall называет теперешнее состояние металлургии «шоковой комнатой», но после Stahlgipfel допускает осторожный оптимизм: кажется, пациент все же может выжить.
Либо платить, либо прощаться
Отступать здесь нельзя. Исчезновение немецкой стали — это провал в рабочих местах, потеря миллиардов добавленной стоимости, утрата технологических цепочек, которые не восстановить одним постановлением.
Потому выбор бинарен: либо платить — пошлинами, субсидиями, обновлением экономической политики, — либо смириться с тем, что металлургия исчезнет, оставив после себя лишь фотографии домен и пустые цеха.
И главное теперь — хватит ли у правительства политического ресурса, чтобы выдержать долгий, дорогой, но необходимый путь спасения отрасли, на которой держится индустриальный хребет Германии.
Об этом говорит Германия:
Германия — Иммунитет без фильтров. Почему витамины и ледяные ванны не спасают от простуды, а сон и брокколи — да
Германия — Биометрический шанс: ждет ли россиян визовый апокалипсис. Когда загранпаспорт превращается из книжечки с визами в тест на цифровую идентичность
Германия — Капельница против забвения — только для избранных. Новый препарат от Альцгеймера замедляет деменцию, но требует генетического теста, МРТ и идеальной карты здоровья
Германия — Кто говорит громче всех — тот и прав? Как TikTok и Instagram превращаются в политический рупор, но не для всех
Германия — Фразы–хамелеоны: когда правда пахнет ложью. Эти привычные «честно говоря» и «между нами» звучат искренне — но мозг слышит подвох
Германия — Люди со скидкой в 43%. Когда стране нужны руки, но она не готова платить по–честному
Германия — Удар по «тикток–халифату». Как страна борется с исламизмом в соцсетях и что стоит за запретом Muslim Interaktiv
Германия — Когда закон опоздал на реанимацию. Федеральные правила ушли в прошлое — теперь все зависит от земель, врачебной этики и конкретных протоколов
Германия — Где Европа стала слишком дешевой. 100 квадратных метров за 30 тысяч: подарок судьбы или ценник на вымирание региона?
Германия — Режь, страдай, молчи! Анатомия сети «764»: почему детские игры — идеальная среда для цифровых садистов
Германия — Сливочная кома. Почему цена 1,39 € — не радость, а тревожный диагноз для агросектора
Германия — Берлинский арест. Одиночка в сети и невидимая эволюция джихадистской угрозы в Европе
