В августе этого года скончался знаменитый немецкий журналист и публицист Петер Шолль-Латур
Он принес войну в немецкие гостиные, во второй половине XX-го века его телерепортажи сделали для немцев осязаемей происходящее в горячих точках, вдали от их уютных каминов. Петера Шолль-Латура, ушедшего из жизни в гордые 90 лет, можно было бы именовать и «Russlandsversteher», ─ его компетенция, включала не только Вьетнам, но и Камбоджу, не только Афганистан, но и самую большую страну планеты. Прогнозы журналиста, всегда доверявшего, прежде всего, собственному чутью, имели свойство частенько сбываться.
Если отпущен столь долгий срок, то жизнь, как бы скудна на впечатления она ни была, все равно становится впечатляющим историческим документом. Что уж говорить о Петере Шолль-Латуре, который не только присутствовал при событиях мирового значения – он, кажется, на них влиял.
Французский еврей по матери, немец по отцу, Петер Шолль-Латур открыл Германии большой мир: на его репортажах, на его книгах и фильмах выросло несколько поколений. Еще 1960-е годы он рассказывал на телеканале ARD об африканских войнах за независимость. Его позднейшие репортажи из Конго стали классикой немецкой журналистики.
В событиях, предшествовавших исламской революции в Иране, Петеру Шолль-Латуру выпало стать даже более, чем пытливым наблюдателем. В 1979 году был среди тех, кто сопровождал Аятоллу Хомейни в его перелете из парижского изгнания в Иран. Ислам был важной темой для этого немца. Еще в 1983 году в одной из своих книг он писал о растущей роли ислама в политике арабских стран и о возможных, связанных с этим рисках для Запада. Позиция не очень удобная: когда Европа окрестила предвестником демократических преобразований «арабскую весну», Петер Шолль-Латур в свойственной ему безапелляционной манере окрестил ее «катастрофой».
В его интересе к большой истории было, в общем, мало от любопытства неофита. Петер Шолль-Латур покинул родной Бохум ради учебы в Майнце и Париже, где изучал филологию пополам с политологией, а далее интерес к Ближнему Востоку привел его в один из вузов Бейрута. Он был журналистом старой школы, стремясь рассказывать только о том, что видел своими собственными глазами. В конце войны во Вьетнаме, он был взят в плен вьетконговцами. Неделю спустя, оказавшись на свободе, Петер Шолль-Латур вызвал сенсацию кадрами из обыденной жизни партизан в джунглях. Его книга «Смерть в рисовом поле», увидевшая свет в 1979 году, разошлась тиражом в 1,3 млн. экземпляров и по сей день считается одним из самых коммерчески успешных изданий в германской книготорговле.
Его мнение, как знатока арабского мира, приобрело особую важность после событий 11 сентября 2001 года. В двухтысячные годы не было такого ток-шоу на немецком ТВ, участником которого не был бы Петер Шолль-Латур с его своеобразной манерой речи и живописной мимикой. Вездесущего, плодовитого, успешного и на вид совершенно
невосприимчивого к любой критике охотно упрекали в тщеславии; его репортажи из горячих точек были не только отчетом, о происходящем, но и одновременно театром одного актера. Однако именно эта, порой, подчеркнуто субъективная позиция и сделала его звездой среди иностранных корреспондентов германского ТВ. Он всегда рассказывал о событиях, как о личном переживании.
Рисковать он не боялся и, возможно, это было связано с переживаниями юности, когда жизнь его висела на волоске. В конце второй мировой войны будущий военный репортер хотел уйти в партизаны, но был схвачен гестапо и от пыток его спас только тиф. Тогда, по его словам, он впервые посмотрел злу в лицо, он понял, что зло реально. Впрочем, истории такого рода Петер Шолль-Латур мог часами рассказывать друзьям, сидя на террасе своего дома в Бад-Хоннефере. По словам очевидцев, в устах Шолль-Латура, как и пытки нацистов в 1945-м, и история пленения вьетконговцами в 1973-м, звучали как забавные анекдоты. Не особо скрывал он и прозвище, которым коллеги наделили его в годы работы в корпункте ZDF в Париже: «Шолль-Лямур» ─ за успех импозантного немца у веселых француженок.
Один из близких друзей назвал его миксом Шарля де Голля и Конрада Аденауэра, бургундского красного и рейнской веселости. Шолль-Латур с трудом мог подолгу усидеть на одном месте. Незадолго до смерти, уже зная о тяжелой болезни, Петер Шолль-Латур говорил о желании вновь поехать в Африку ─ в Чад. По словам журналиста, в паспортах его ─ штампы двухсот государств, многих из которых уже давно нет на карте.
Соединяя мир большой политики с малым пространством своей частной жизни, Петер Шолль-Латур не раз заслуживал упреки в поверхностности. Безапелляционность не прибавляла ему популярности среди коллег. Притом, что он, в общем-то, всегда говорил только об одном ─ о приоритете досконального знания предмета над агрессивным невежеством. Позиция далеко не самая удобная, за что его ─ романтика и реалиста в одном флаконе ─ не раз упрекали в недостатке академических знаний.
В конце жизни Петер Шолль-Латур часто жаловался на провинциализацию ─ это рискованное ощущение простоты и понятности, которое дает глобализация, это чувство доступности, которое создает Интернет. Во времена, когда все знают все и все готовы объяснить, Шолль-Латур выглядел старомодно со своим желанием самостоятельно добраться до сути вещей.
Предупреждая, что в нынешних условиях никто не может выиграть большую войну, Петер Шолль-Латур говорил о серьезной опасности локальных конфликтов для мирового порядка. Для журналиста, еще во Вьетнаме усомнившегося в беспредельности власти Соединенных Штатов, действия американских военных сил на Ближнем Востоке в последние годы лишь распалили огонь вражды, который теперь рискует перекинуться в Европу, например, в Югославию, где живет много мусульман.
Не стало внезапностью для опытного журналиста-международника и обострение противостояния между Россией и Западом. Считая, что демократия едва ли возможна на Ближнем Востоке, свой опыт он перенес и на Среднюю Азию с ее нынешними деспотиями, и на Россию, где Путина, каким бы он ни был в глазах европейцев, все же поддерживает большинство. «В конфликте Востока и Запада все еще скрываются старые идеи, прежде всего американские, ─ говорил Шолль-Латур еще год назад. ─ Именно поэтому появилась система ПРО в Восточной Европе. Вопреки всем договоренностям она была направлена против России. Единственный раз, когда я видел Владимира Путина искренне смеющимся, был тогда, когда американцы сообщали, что ракеты направлены против Ирана. К русским все еще относятся, как к врагам и ракетная защита была провокацией. Зачем?».
«Безумие небесного покоя», «Проклятие дурных дел. Поражение Запада на Ближнем Востоке»…. Петер Шолль-Латур никогда не чурался плакативности, это выдают уже заголовки трех десятков его книг. «Проклятие злых дел» ─ так можно перевести название его последней книги, посвященной делам в Ираке, Сирии и на Украине. Премьера книги
еще предстоит, но можно представить тон высказываний покойного патриарха германской журналистики, написавшего в 2007 году книгу «Россия в тисках».
«Я не понимаю, почему нужно побеждать Россию, ─ сказал Петер Шолль-Латур в своем последнем интервью «Tagespiegel». ─ Это большая сила, но мировой роли она не играет. К чему эта чушь? Кто должен оказаться на месте Путина? По российским меркам он очень хорош в своей роли. Мы уже видели демократию времен Ельцина или обожаемого в Германии Горбачева. Я был тогда в Москве ─ такой убогой, такой нищей, такой разрушенной, Россия не была никогда».
