Десять лет Германия гордо носила ярлык самой открытой страны Европы. Но 28 мая министр внутренних дел Александр Добриндт представит закон, который вводит двухлетний запрет на воссоединение семей для обладателей субсидиарной защиты — статуса, выдаваемого тем, кому опасно возвращаться домой, но кто не получил полноценного убежища.
Решение призвано снизить миграционную нагрузку, но обнажает глубокий конфликт между гуманитарными принципами и реальностью: переполненные общежития, дефицитные бюджеты и растущий скепсис общества.
Почему именно субсидиарная защита?
Обладатели этого статуса не получают бессрочного вида на жительство — их разрешения пересматриваются каждые 1–3 года. Тем не менее, по данным Destatis, в 2023 году в Германии находилось ≈326 тыс. таких мигрантов, а к концу 2024–го их число выросло до ≈351 тыс.
До сих пор их семьи могли приезжать по квоте в 1000 виз в месяц. Теперь этот канал закрывается.
Цифры, переполнившие чашу терпения
- 133 710 положительных решений по защите выдано BAMF в 2024 году — почти каждый второй заявитель получил статус.
- При прежней квоте ежегодно прибывало бы ≈12 000 родственников.
- МВД прогнозирует экономию на интеграционных курсах в ≈4 млн € в год.
Для федеральных земель, где каждое койко–место на вес золота, даже такие суммы — серьезный аргумент. Для ХДС/ХСС, давно требующих «миграционного тормоза», закон становится политическим козырем перед выборами 2026 года.
Лазейки гуманности: кто все–таки сможет приехать?
Берлин не захлопывает дверь полностью. В законе предусмотрены исключения:
- тяжелая болезнь ребенка,
- прямая угроза жизни,
- невозможность воссоединения в третьей стране.
Каждый случай будут разбирать земельные комиссии. Раньше через такие фильтры проходило лишь ≈3% заявок — капля в море, но правозащитники видят в этом сигнал: Германия еще не забыла о гуманитарных ценностях.
Выиграет ли казна, проиграв сердца?
Критики напоминают: аналогичный мораторий 2016 года почти не снизил поток мигрантов — люди просто ждали отмены запрета. Сторонники закона парируют: контекст изменился — теперь действует EU Pact on Migration, усилены внешние границы, а общество устало от кризисов.
По данным Tagesspiegel, ежегодные расходы на беженцев достигают 25–30 млрд. € — больше половины бюджета Северного Рейна–Вестфалии. Население видит переполненные школы, очереди к врачам и растущие налоги. «Пауза» — это сигнал: ресурсы не безграничны.
Но дипломатам придется объяснять, почему страна, учившая Европу гуманизму, теперь закрывает двери перед семьями тех, кого сама же впустила.
Что дальше?
Правительство планирует провести закон через Бундестаг до летних каникул, чтобы он вступил в силу до конца года. Левые партии уже готовят иск в Конституционный суд, ссылаясь на шестую статью Основного закона (защита семьи).
В Брюсселе внимательно следят за ситуацией: если Германия сделает шаг назад, аналогичные законы могут быстро появиться в Австрии, Дании и Чехии.
Двухлетняя «миграционная пауза» — не просто бюрократическая мера, а лакмусовая бумажка для Германии. Она покажет, сможет ли страна найти новый баланс между национальными интересами и гуманитарными обязательствами.
Вернется ли стрелка общественного барометра к прежним значениям, определит не сэкономленный миллиард, а судьбы семей, которые еще вчера надеялись обняться на перроне берлинского Hauptbahnhof.
Об этом говорит Германия:
Германия — Смертельный хамелеон: популярное снотворное немцев попало под запрет. ЕС официально признал опасность препарата, который принимали миллионы
Трамп vs. iPhone: политика разрушает любовь Германии к американским брендам. Бойкот по убеждению или технологический капкан?
Германия — Перекресток рейтингов: Union набирает очки, а Мерц остается в тени сомнений. Новый виток поддержки и внутренняя неустойчивость
Германия спорит: детство без школьного звонка — суд «в песочнице». Общество разрывается между жаждой справедливости и страхом сломать жизни
Трещат опоры: почему пенсионная система Германии не выдержит демографического удара. Время открыть технологический зонтик над старостью
Вокзал страха: случайная атака встряхнула Германию сильнее дебатов в Бундестаге. Как один нож обнажил бреши немецкой безопасности
Чемоданное настроение: почему Германия мысленно пакует багаж. 58 % на низком старте — новая арифметика патриотизма
Кукушка, кукушка, сколько мне жить? Германия и гендерный парадокс долголетия. Заниженные годы, завышенные надежды
Каждый четвертый житель Германии — новый немец: демография, изменяющая экономику. Миграция 2.0: молодая кровь в стареющей федерации
Германия в цифровой ловушке: мошенники играют с доверием клиентов Postbank. Письма–хамелеоны разрушают спокойствие миллионов — кто защитит сбережения
Германия и гражданство: кто достоин стать своим, а кто останется чужим?. Как одна речь заставила весь Бундестаг содрогнуться
Германию знобит посреди лета — время разжигать реформу. Энергетический поворот застрял в политических дебатах
Германия без прикрас: школьник с ножом в руке — сигнал тревоги для всей нации. Кто виноват в берлинской кровавой драме?
Когда ложки звучат громче слов: как в Германии играют русскую культуру. 10 лет ансамблю ложкарей: праздник, который звучал по-русски