С годами песни о войне появлялись все реже. То есть создавалось их не меньше, но, по-моему, песню надо считать появившейся, только, если ее запел народ. А это происходит, когда авторы открывают в теме какую-то новую ипостась, что становилось все труднее в силу очень высокого уровня уже созданной целой культуры военных песен. Может быть, этим можно объяснить, что у песни Колмановского на стихи Станислава Куняева «Июньское утро» не сложилась судьба. И вот, когда мне предложили принять участие в концерте, посвященном годовщине начала войны, а подходящего исполнителя не нашлось, я решил спеть эту песню сам.
У меня нет голоса, но я вложил в свое исполнение не только боль за погибших в это июньское утро и последующие четыре года, но и обиду за такую дорогую для меня, но совершенно невостребованную песню, а еще и за осквернение памяти о самом дорогом в странах, освобожденных русским солдатом. Чего стоят хотя бы дебаты о демонтаже памятника Алеше в Пловдиве! Я не знаю и не хочу знать, к чему привели эти разговоры, но помню, что Константин Ваншенкин уже готовился к возвращению памятника в Москву, и написал: «Белеет ли в поле пороша, иль гулкие ливни шумят, стоит над Москвою Алеша ─ вернувшийся русский солдат...».
А возня вокруг таких же памятников в Польше, в Прибалтике! Понятно, что нахлынули новые события, и в разное время могли возникнуть претензии к советскому или русскому руководству, но при чем же здесь Алеша? И позволю себе нескромность ─ судя по реакции зала, меня услышали! И значит, отцовские песни ─ не демонтируешь! Как и песни о войне других композиторов, как и нашу память о святом. Вот эта песня «Июньское утро»:
«Каждый год есть в июне такая пора.
Пусть не слышно не взрывов, ни свиста металла.
Я тогда просыпаюсь в четыре утра,
Чтобы темная сила врасплох не застала.
За окном в гимнастерке с иголочки клен,
Но за стайкой берез, за платочком рябины
Мне все чудятся первые крики стон,
Первый матери плач по убитому сыну.
Сколько лет, а той боли в груди не унять,
Не забыть истекающей кровью планеты.
Как мне хочется мир по тревоге поднять,
Сохранить тех, кто пал, не дожив до рассвета!
Пусть прожекторов мощных ударят ножи,
И чужой самолет над зениткою хрустнет,
Пусть проснутся солдаты, займут рубежи
И врага на родимую землю не пустят!
Сколько лет, а июнь все, как прежде горяч!
Обелиски хранят этой славы дорогу!
Где он был, как погиб безымянный трубач,
Что тогда протрубил боевую тревогу?»
Сергей Колмановский, Ганновер,
фотографии из семейного архива.
