Он родился 25 июня 1925 года в белорусском городе Быков. В 1929 году семья переехала в Ленинград. В годы блокады 16-летний Саша возглавил пожарную дружину — в итоге был награжден медалью «За оборону Ленинграда». Войну закончил на японском фронте в сентябре 1945 года. Свою концертную деятельность начал в составе агитбригад, работал со многими известными авторами и исполнителями: Клавдия Шульженко, Эдуард Хиль, Михаил Боярский, Владимир Кандалаки, Иосиф Кобзон. В 2000 году переехал в Германию и сразу же организовал в Мюнхене Интернационалный Театр Песни. Одним из первых выступлений этого коллектива была программа «Споем историю России». Продолжает творческую работу и сейчас. Наше интервью с Александром Юльевичем Мерлиным состоялось накануне его 99–летия. Не о той страшной войне, о жизни.
Надо заметить, что Александр Юльевич является обладателем «волшебной» фамилии — Мерлин. Так в английском эпосе звали волшебника Мерлина при дворе короля Артура. И это «волшебство» иногда срабатывает.
В тот вечер мы с Александром Юльевичем ничему не удивлялись — срабатывала, видимо, энергетика нашего разговора, сама тема которого — необычные события в жизни. Может, они были и обычными, но эффекты, изменения, которые события вызывали, порой можно назвать удивительными. Эдакие «звенья, меняющие цепочку судьбы».
— Александр Юльевич, мы столько лет с вами общаемся, часами можем что–то друг другу рассказывать, но каждый раз говорим о чем–то новом.
— Ой, это да — таких «звеньев» можно вспомнить много. Жизнь наша такая маленькая, быстротечная, но с другой стороны, когда вспоминаешь, сколько всего прожито, то говорить об этом можно без конца. И получается, жизнь — очень большая.
Как-то раз, в Одессе, в Летнем открытом театре, проводился Фестиваль Искусств — он собирал до трех тысяч зрителей. Но главное, что я хотел посмотреть — это выступление знаменитого ансамбля танца под управлением Игоря Моисева. Именно из–за этого я перенес какие–то свои выступления, мы всеми правдами и неправдами раздобыли с женой Лидой билеты на второй ряд. Ведь приезжал сам Игорь Моисеев. Ну, и как бывает, сообщают дня за четыре, что Моисеев не сможет приехать, он болеет.
— Жалко, что сам Моисеев не приедет, — сетую я в очередной раз.
— А что? — спрашивает меня кто-то рядом.
— Болеет.
— Он выздоровел, — вдруг отзывается мужчина с первого ряда.
— Нам сказали, что Моисеев не приедет, — отвечаю я.
— А я вам говорю, что Моисеев приехал, — не сдается тот.
— Откуда вдруг вы знаете? — трогая его за плечо, упорствую я.
— Знаю и все, — отвечает тот, дергая плечом.
— Я вам точно говорю, что Моисеев не приедет. Нам сообщили в филармонии об этом, — наклоняясь к нему, я вновь хлопаю его по плечу.
— А я вам точно говорю, что приехал.
— А вы не знаете, так не говорите, — уже завелся я.
— Я знаю. И не мешайте мне смотреть.
— И почему это вдруг вы знаете, — возмущаюсь я тем, что человек не знает, а спорит.
— Потому, что Моисеев — это я! — ответил, повернувшийся к нам Игорь Александрович.
А вот еще одна «цепочка» событий…
…, которая повлекла за собой такой глупый поступок, о чем я очень жалею. Было это в 1948 году. Приехал в город Сталино (ныне Донецк) с гастролями композитор Соловьев–Седой. Это был безумно любимый всеми человек — автор самых популярных тогда песен — «Вечер на Рейде», «На солнечной поляночке», «Соловьи» и многие другие. В те дни впервые отмечался День Шахтера. Директор филармонии обратился к композитору с просьбой написать песню к этому празднику.
— Но мне нужен поэт. Я же не пишу сам стихи.
— Знаете, у нас на гастролях сейчас ваш молодой земляк Мерлин. Он пишет стихи.
— Хорошо, пусть приходит, посмотрим.
Вечером мы встретились в гостиничном номере Василия Павловича. Я читал ему какие–то свои сочинения, они ему понравились, и он предложил мне написать стихи ко Дню Шахтера. Я ушел вдохновленный.
Теперь важно добавить, что у нас в коллективе была певица Галочка Борисенко. Я ее обожал.
И вот утром иду я на завтрак в гостинице и вижу, что эта Галочка сидит с раннего утра за столиком с Соловьевым–Седым. Что–то там радостно щебечет. И я, молодой идиот, не поздоровавшись, гордо прошел мимо их столика. И не стал писать стихи ко Дню Шахтера... Вот такой штрих в моей жизни, который я всегда вспоминаю с позором. Возможно, совсем по–другому сложилась бы моя жизнь, если бы я стал автором слов песни, написанной самым популярным тогда композитором.
— А давайте опубликуем некоторые фрагменты наших с вами разговоров? У меня столько зарисовок уже набралось. Вот, например, разве не интересно, что накануне своих 99 лет вы являетесь активным пользователем соцсетей? Общаетесь в этой «всемирной паутине» с людьми из разных стран мира? Что продолжаете работать над новой программой для вашего Театра песни?
— Кому интересно читать по какого–то Мерлина? Хотя нас, ветеранов, осталось уже совсем мало. Особенно тех, кому, как и мне, довелось пережить блокаду, Великую Отечественную войну.
— Если это интересно мне, возможно, будет интересно и еще кому–то. Давайте про кошек.
— Знаешь, я ведь всю мою жизнь ни одному человеку не рассказывал, почему и как я стал любить кошек. Никогда и никому. Ты — первая, кому я сейчас это рассказал.
История случилась давно. Я был ребенком лет пяти–шести. Жили мы тогда в небольшом городке, где я родился, в Белоруссии. В той части города домики были все одноэтажные, частные. Место тихое и мы, детвора, целыми днями играли на улице. Рядом с нашим домом жила у одной хозяйки кошечка. Беленькая, красивая. И какая–то спокойная. Она любила сидеть на заборе, смотреть, наверное, как мы играли. И вот как–то кошка, спрыгнув с забора, стала переходить дорогу. И тут мы, мальчишки, зачем–то решили, что будем соревноваться — кто сможет попасть в кошку камнем. Та шла спокойно, никто в нее не попадал. Я бросал последним. И… попал. Не торопясь, но, уже прихрамывая, кошка продолжила свой путь. И та картина всю жизнь меня преследует, мучая совесть. С тех пор я стал оказывать внимание всем кошкам, что встречаются в моей жизни. У меня есть стихи о них. Некоторые публиковались в различных печатных изданиях. За один недавно получил первый приз на конкурсе, как за лучшее стихотворение для детей. Кто знает, может, я бы в жизни стал больше любить собак, если бы не тот случай с кошечкой.
— Александр Юльевич, я вам очень желаю, издать поскорее вашу новую книгу новелл. Вы ведь давно уже задумывались над этим.
— Задумывался, но...
— А, может, без «но»? Напишите. Это интересно, значит — нужно.
— С тобой опять не поспоришь. Да, нужно возобновить работу. Ковать новое «звено» в цепи!
P.S. А еще мне очень хочется, чтобы у Александра Юльевича сбылась мечта — состоялся его очередной творческий вечер!
Беседовала Е. Герцог, Мюнхен
Об этом говорит Германия:
Мемориал в Трептов–парке — свидетельство героизма и мужества
Охота на политиков продолжается
Германия — Вспомним всех поименно
Прорыв в медицине: ферменты меняют группу крови человека. Открытие облегчит снабжение донорской кровью
Кто не работает, тот —ест: много вакансий, мало соискателей. Как помочь безработным встроится в трудовую модель
Около 10 000 самоубийств: правительство представляет планы по предотвращению
Рожать нельзя - повременить: в Германии не хватает акушерок
Германия — Почему Würth лишился многомиллионных доходов
Verdi организует забастовку в Deutsche Telekom: протесты вероятны и в ряде магазинов
Мерц против экстремизма: недопустимость шариата и халифата в Германии
50 000 звонков за десять лет: резкий рост обращений по вопросам сексуального насилия
Праздник Вознесения Господня и День отца: когда и где работают магазины
"Бессмертный полк" в Германии 2024: города и даты
В Германии пройдут памятные мероприятия посвященные 79-летию Дня Победы
