В феврале этого года в Штутгартском государственном театре прошла премьера оперы «Борис». Режиссер спектакля Пауль-Георг Диттрих решился соединить, казалось бы, несоединимое: русскую оперу, написанную Модестом Мусоргским в XIX веке, и современное произведение композитора Сергея Невского, созданное по текстам Светланы Алексиевич. Наш корреспондент побывала на спектакле.
Немецкой публике предложили крайне запутанное действо, не только состоящее из двух опер, но еще и идущее на двух языках — «Бориса Годунова», как и должно быть в оригинале, исполняют по-русски, а «Время секонд хэнд» в свою очередь — поют по-немецки. В то же время даже одна опера, сочиненная Модестом Петровичем Мусоргским, плохо знакома в Германии и отнюдь не является легким «блюдом» даже для заядлых меломанов.
«Народ как великая личность»
Работу над оперой Мусоргский начал в октябре 1869 года, используя для написания либретто текст Пушкина и материалы «Истории государства Российского» Карамзина. Тема — период правления царя Бориса Годунова, непосредственно перед началом «Смутного времени».
Мысль написать оперу на сюжет исторической трагедии Пушкина «Борис Годунов» Мусоргскому подал его друг, видный историк профессор В. В. Никольский. Композитора чрезвычайно увлекла возможность претворить остро актуальную для его времени тему взаимоотношений царя и народа. «Я разумею народ как великую личность, одушевленную единой идеей, — писал он. — Это моя задача. Я попытался решить ее в опере».
В конце 1869 году опера «Борис Годунов» была завершена и представлена театральному комитету. Но его члены, обескураженные идейной новизной оперы, отвергли произведение под предлогом отсутствия выигрышной женской роли. Композитор внес ряд изменений, однако и вторая редакция «Бориса», законченная весной 1872 года, также не была принята дирекцией императорских театров...
Имеется с полдюжины версий «Бориса Годунова». Сам Мусоргский оставил две; его друг Римский-Корсаков сделал еще две, один вариант оркестровки оперы предложил Дмитрий Шостакович и еще два варианта были сделаны в середине нашего столетия...
Переплетение времен
История о правлении Бориса Годунова и несчастном убиенном царевиче в Угличе, думаю, не слишком подробно известна немецким зрителям, а в новой постановке Штутгартского театра, видимо, о «Смутном времени» древней Руси остаются только смутные воспоминания. Тем более, что режиссерская команда вовсе не пыталась воссоздать историческую реконструкцию оперы. Пауля-Георга Диттриха больше волновало «взаимопроникновение времен». «Настоящее с прошлым тесно переплетается, даже если мы не всегда воспринимаем это сознательно, — уверен он. — Все, что мы делаем и переживаем каждый день, уже было когда-то... В то же время наши мысли, мечты и поступки, в свою очередь, создают будущее. Моим главным импульсом для создания этой постановки было найти эти связующие нити между эпохами...»
Для создания «проникновения времен» пригласили композитора Сергея Невского, одного из ведущих и часто исполняемых композиторов своего поколения. «В качестве либретто оперы «Время секонд хэнд» был выбран текст Алексиевич: ее книгу предложил драматург проекта, Мирон Хакенбек, — рассказывает композитор Сергей Невский. — В ее летописи посткоммунистической эпохи, как и у Пушкина, речь идет о смутном времени, у Алексиевич — о 90-х. В опере Мусоргского (и тексте Пушкина) второстепенные персонажи оказываются двигателями истории, получают неожиданный вес, а у Алексиевич «маленький человек» вершит суд над историей. Я сам написал либретто в диалоге с режиссером и драматургом.
Я выбрал из романа Алексиевич шесть фигур. Структура либретто представляет собой монтаж шести монологов, часто рифмующихся между собой. Конструкция моей оперы такова, что ее персонажи исполняются теми же певцами, что и опера Мусоргского, но при этом они проживают у меня альтернативную биографию, которая добавляет новые черты к их фигурам в «Годунове». Персонажи книги Алексиевич стали у меня альтер-эго шести героев «Бориса Годунова»; побочные фигуры «Бориса Годунова» становятся у меня главными. Так, Григорий Отрепьев Мусоргского становится у меня еврейским подростком, который пережил расстрел гетто... Юродивый Мусоргского становится у меня ребенком, потерявшим квартиру из-за рейдерского захвата... Общая конструкция спектакля такова, что действие Бориса происходит в будущем, после некоей катастрофы, а моей оперы — в настоящем».
Книга «Время секонд хэнд» Светланы Алексиевич завершает документальный цикл «Голоса утопии», в котором собраны воспоминания разных поколений. Самому автору и лауреату Нобелевской премии по литературе постановка, по ее словам, понравилась: «Эти переходы от Мусоргского к Невскому мне показались очень мягкими и деликатными. У Сережи (Невского) непростая музыка, а тут в некоторых местах текст ложился на музыку просто великолепно. Даже в меня проникало, хоть я тот еще слушатель. Мне даже показалось, что в этой вещи Сережа сделал очень много важного для себя самого...»
Нефть и золото
«Соединение со «Временем секонд хэнд» позволило нам многое сказать о природе памяти, ─ рассказывает режиссер Пауль-Георг Диттрих. ─ Каждый из нас несет видимые и невидимые шрамы. Под невидимыми, я имею в виду личные и болезненные воспоминания в каждой семье, которые передаются из поколения в поколение бессознательно. В этом мире антиутопии «Бориса Годунова» всплывают истории из «Времени секонд хэнд», которые мы все можем квалифицировать как наше недавнее прошлое»...
Интересная в теории идея «взаимопроникновения времен» на практике оказывается малоубедительной. Прошлое из будущего и будущее из прошлого в «Борисе» не перетекает, а лишь приводит публику в смятение. Только зрители вникают в историю «Годунова» и в интриги Шуйского, только начинают понимать непростую музыку Мусоргского и внимать солистам, как их тут же перемещают в другое измерение и музыку Невского. Партизаны, мать партизана, гетто, бегство из Таджикистана...
При этом герои Алексиевич также не воспринимаются однозначно – а ведь автор рассказывает трагические истории XX века, а не сатирические анекдоты. Только вслушаешься в грустную историю, например, мужчины, потерявшего жилье в постсоветское время, как бомж с татуировками на коленках превращается в знаменитого Юродивого Мусоргского, который плачет о том, как «мальчишки отняли копеечку...»
Общий хаос усугубляет «вневременная» сценография (декораторы сцены Йоки Тьюс и Яна Финдекле) и костюмы (художники по костюмам Пиа Дидерих и Лена Шмид). Вход в покои царя украшает соцреалистическая мозаика и солидная золотая дверь, почему-то напоминающая Древний Египет. Пьяницы в корчме напиваются из детских бутылочек, в которые жидкость течет из накладных грудей гулящих девок. Борис толкует с боярами, часть которые прячет лица за масками Путина, Ленина, Горбачева, Николая II... При этом вначале действа хор Древней Руси и солисты выпачканы с ног до головы нефтью (куда ж без этого проклятия России?!), а потом уже одеты в золотые одежды (знак благоденствия эпохи Годунова?)
И это не считая видеоинсталляций, где зрители постоянно наблюдают кадры из советского прошлого — Хрущев, Сталин, Горбачев, ужасы войны, ножки балерин в пуантах. Видеоряд идет бесконечно... Такое чувство, что создатели решили ежеминутно развлекать публику, не давая ей, подобно трехлетним малышам, заскучать; а с другой стороны, зрителей заставляют размышлять о вневременном пространстве... Но как раз думать-то и не остается времени...
В то же время музыкальная часть этого необычного проекта — выше всяких похвал. Дирижер Титус Энгель элегантно и почти незаметно переходит от Мусоргского к Невскому и обратно, хотя это было явно непросто сделать, настолько партитуры двух опер отличаются. Стоит отметить и могучий, темпераментный хор Штутгартского театра и, конечно же, солистов. Прежде всего, это прекрасный певец Адам Палка (Борис Годунов), мощный бас из Хорватии Горан Юрич (Пимен) и тенор Маттиас Клинк (Василий Шуйский), которые великолепно исполняли свои партии, позволяя наслаждаться музыкой Мусорского, несмотря на сложную режиссерскую концепцию.
В конце Борис, умирая, просит прощения и пощады у Господа: «Ужель греха не замолить...». Угрызения совести об убиенном младенце терзают его. Но ощутить трагический финал слушатели снова не успевают, действие сменяет опера Невского с другими героями...
Единого пространства не возникает, опера распадается, как и еще до создания: Модест Мусоргский — Сергей Невский. Причем обе части только выиграли бы при раздельном исполнении. Впрочем, «взаимопроникновение времен» — явление плохо изученное. Вполне возможно, что другие зрители расшифруют послание режиссера и увидят в проекте «Борис» совсем иное...
Ирина ФРОЛОВА.
В этом сезоне оперу «Борис» в Штутгартском театре можно увидеть и услышать 2 марта, 10 и 13 апреля 2020 года.
