Многие наши соотечественники приехали в Германию уже после того, как их активное участие в трудовой деятельности закончилось. Кто-то приехал с детьми, кто-то для того, чтобы спокойно и размеренно провести закат жизни. Ни для кого не секрет, что девяностые годы в странах СНГ не давали ни малейшей уверенности в том, что жизнь на пенсии хоть в какой-то степени будет спокойной, что самой пенсии, в то время крохотной, хватит на жизнь.
Приехав в Германию, переселенцы, будь то этнические немцы или переехавшие по еврейской линии, столкнулись с тем, что пенсионная система страны не предусматривает минимальной пенсии, но зависит от страховых отчислений во время трудовой деятельности. Если в Германии такая деятельность не имела места, то не начисляется и пенсия. И даже у тех, кто все-таки несколько лет проработал в Германии, пенсия в силу короткого страхового периода и невысокого заработка оставалась ниже уровня минимального социального прожиточного минимума. В подавляющем большинстве случаев требовалось назначение социальной помощи, заменяющей пенсию по старости.
Если у немцев ситуация в некоторых случаях облегчалась тем, что они по закону об иностранных пенсиях получали пенсию за счет стажа в Советском Союзе, то еврейским переселенцам оставалось в любом случае уповать только на социальную помощь в старости.
Ну, хорошо, пенсия или социальная помощь в старости ─ все равно, как это называется. После подачи соответствующих ходатайств и назначения помощи вопрос с обеспечением старости у многих был, как им тогда казалось, навсегда решен. Лишь каждые полгода нужно было подписывать уже готовый формуляр и получать новое полугодовое решение о продлении выплаты социальной помощи по старости.
Однако существенная разница между пенсией и социальной помощью состоит в том, что пенсия безусловна. Пенсионер получает пенсию независимо от иных доходов или наличие имущества. Ему не нужно никому и ни в чем отчитываться. Получатель же социальной помощи обязан по идее, по требованию законодательства, отчитываться перед государством в лице социального органа об абсолютно всех своих доходах и имуществе. Имущество нужно вплоть до минимального остатка израсходовать на обеспечение жизни, а доходы зачитывать в счет полагающейся социальной помощи. При изначальном заявлении о назначении социальной помощи и затем каждые полгода ходатайствующий подтверждает, что дал социальному органу в полном объеме правильные данные о своем имуществе и доходах.
И здесь уже в течение нескольких лет и все в большем объеме мы сталкиваемся с тем, что социальные органы сомневаются в правильности данных нашими соотечественниками данных. Правомерность требований, предъявляемых на основании сомнений социальным органом, сомнительна. Однако с этими требованиями многим приходится конфронтировать, что требует безупречно правильных действий, а потому помощи адвоката. Ведь при неблагоприятном развитии событий получателю социальной помощи в старости грозят существенные имущественные убытки и уголовное наказание.
Дело в том, что в девяностые годы назначенная на родине пенсия при переводе в марки или затем в евро была так мала, а социальная политика имела такое направление, что социальные работники просто не хотели связываться с учетом этой пенсии при начислении социальной помощи. В итоге неучтенная пенсия «капала» на родине. Использовалась она по общему правилу не самим пенсионером, а получающими ее по доверенности родственниками, которые нуждались сами или использовали ее для определенных благотворительных целей, например, для ухода за могилами.
Однако пенсии с тех пор при пересчете в евро выросли и политика социальных органов изменилась. Социальные органы делают теперь по возможности все, чтобы выявить и учесть все доходы получателей социальной помощи. Это приводит к тому, что старики получают прямое требование дать отчет о российской пенсии и при необходимости сделать все необходимое, чтобы российская пенсия по старости была назначена.
Что делать в таких случаях? Ведь многие годы российская пенсия получалась, но не учитывалась. Тот факт, что социальный орган об этой пенсии когда-то сам ничего не хотел знать, во внимание теперь не принимается. А вот формально даваемые неправильные сведения релевантны, как с точки зрения требования вернуть «излишне уплаченные» деньги за многие годы (часто ─ 15-20 тысяч евро), так и с точки зрения уголовного наказания за неправильные сведения (Sozialbetrug). Ведь если не повезло со своим социальным работником, то он подает дополнительно к своим требованиям еще и заявление в прокуратуру.
Правильные действия в настоящем случае приведут к тому, что пенсия за прошедший период учитываться не будет, а, соответственно, не надо будет возвращать единовременно огромные суммы. Уголовные дела заведены не будут, а заведенные будут прекращены за отсутствием состава преступления. Российскую пенсию придется правда, скорее всего, на будущее учитывать. Поэтому ее нужно будет переводить в Германию. Но других негативных последствий чрезвычайного рвения социальных органов можно будет избежать.
Максим БРИТАНОВ, адвокат,
Адвокатское бюро Фабрика права
Britanow & Dr. Hirsch
Tel.: +49(0) 69 26 49 22420
www.lawfactory-frankfurt.de.
